История жизни на Земле

Жизнь есть способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой, причём с прекращением этого обмена веществ прекращается и жизнь, что приводит к разложению белка.

Ни самые прекрасные, ни самые отвратительные устремления человека не заложены в нём биологически, от природы; они - результат социального процесса.

Действительно, мы в какой-то степени поглотили неандертальцев. Примерно от 40 до 30 тыс. лет назад в Европе и Азии население было очень маленьким, потому что это был пик ледникового периода. Людей было не так много. По некоторым оценкам неандертальцев в Европе было 10 000 человек. Соответственно, когда сапиенсы начали в очередной раз выходить из Африки, их было больше. Когда они мигрировали в Европу, то стали смешиваться с неандертальцами. Мы знаем, что у неандертальцев были гормональные проблемы: низкая рождаемость, высокая детская смертность и они были суперхищниками, поэтому их чисто экологически много быть не могло. Сапиенсов могло быть больше, потому что они лучше использовали ресурсы, у них не было проблем с гормонами и потомство от неандертальцев с сапиенсами довольно регулярно было бесплодным, потому что это такой уровень, когда метисация возможна, но некоторые метисы оказываются бесплодными. На неандертальцах это сказалось сразу же, на сапиенсах это тоже сказалось, но они выходили всё новые и новые с Африки, и они поглотили неандертальцев. Поэтому у современных не Африканцев есть примерно 2-2,5% неандертальской примеси. Вы и я примерно на 2-2,5% неандертальцы, а чистокровные сапиенсы живут в Африке южнее Сахары.

У неандертальцев очень был распространён каннибализм. Я не могу сказать, что прям каждый второй, но очень часто на костях неандертальцев есть насечки и в культурном слое раскиданы как охотничья добыча. С точки зрения неандертальцев, соседние неандертальцы были просто мясом. В немалой степени именно это привело их к исчезновению, не только конфликты с сапиенсами. Сапиенсы были склонны друг с другом общаться и заимствовать какие-то новации. Обмен информации оказался выигрышным, а неандертальцы тут же им проиграли.

История есть не что иное, как беспрерывное изменение человеческой природы.

Нужно, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым.

…Инстинкт жизни, потребность жить — не одинаковы в разные возрасты. Мало развитая в юности, потребность эта сильно преобладает в зрелом возрасте и особенно в старости. Но, достигнув глубокой старости, человек начинает ощущать удовлетворенность жизнью, род пресыщения ею, вызывающего отвращение перед мыслью о вечной жизни.

 — Что людей фундаментально отличает от обезьян? Где конкретно заканчиваются обезьяны и начинается человек?

 — Смотря по каким параметрам судить. Если отталкиваться от поведения, то нашей отличительной чертой является занудство. Вот Вы способны сидеть и целый час меня мучить, а обезьяна так бы не смогла. Люди могут очень упорно учить и очень упорно учиться. Вы хотите получить информацию в ходе обучения, а я готов её Вам дать. На практике это выражается в указывающем жесте. Люди уже с нескольких месяцев показывают на что-то и спрашивают, обезьян так не делают.

 — Лично для Вас, где та самая точка в эволюции? Это речь?

 — Нет точки. Не было момента, когда бы две обезьяны родили человека – это процесс растянутый на миллионы лет. Нет никакой точки. Это очень хорошо проявляется в поведении. Марина Львовна Бутовская много лет проводила исследования обезьян, а позже начала исследовать людей по той же методике, что и обезьян. Когда она изучала одним методом павианов и людей, то разницы не было никакой. Люди что-то говорят, но делают тоже самое, что и павианы с маленькой поправкой. Это реализуется на всех уровнях. Мы и есть обезьяны. Нет точки, когда бы обезьяна превратилась в человека, потому что человек является одним из вариантов обезьян. Обезьян много разных видов и между собой они отличаются гораздо больше, чем мы от шимпанзе.

 — Что отличает нас от животных и делает людьми по современным данным? Это речь?

 — Речь в том числе. Нет одного признака. Гоминидная триада – это три комплекса, которые нас отличают. Во-первых, прямохождение. Во-вторых, трудовая кисть, приспособленная к изготовлению орудий труда. В морфологии нашей кисти есть особенности для изготовления и использования орудий труда. В-третьих, большие мозги и всё, что из них “вытекает”, в том числе речь. Наша вида-специфическая, самая важная, особенность – это не убивать друг друга. Мы можем контролировать свои эмоции и идти против своих рефлексов и инстинктов, хотя инстинктов, по сути, у нас нет, рефлексы тоже не много, и мы всё делаем по своей воле, и это наша фишка.

Человек — не «образ божий», а потомок дикого, хищного зверья. И дивиться нужно не тому, что в человечестве так много этого дикого и хищного, а тому — сколько в нем все-таки самопожертвования, героизма, человеколюбия. Нечего приходить в отчаяние, что у волка, ястреба, человека так много волчьего, ястребиного и… человечьего. Это вполне естественно. А вот от этого можно испытывать большую радость: сколько уж в человечестве высокой моральной красоты! И сколько ее еще будет, когда явятся более благоприятные условия!

Вся жизнь есть осуществление одной цели, а именно, охранения самой жизни, неустанная работа того, что называется общим инстинктом жизни. Этот общий инстинкт, или рефлекс жизни, состоит из массы отдельных рефлексов. Большую часть этих рефлексов представляют собой положительно-двигательные рефлексы, т.е. в направлении к условиям благоприятным для жизни, рефлексы, имеющие целью захватить, усвоить эти условия для данного организма… При продолжительном ограничении в удовлетворении основных влечений, при постоянном сокращении работы основных рефлексов падает даже инстинкт жизни, привязанность к жизни...

 — Если бы эволюция пошла чуть по-другому, кто бы мог стать первым разумным существом? Дельфины могли бы с их высоким интеллектом стать людьми?

 — Для того, чтобы вообще какие-нибудь изменения продвигались, тем более в сторону разумности – это очень специфическое дело. Нужно стечение огромного количества обстоятельств. Только в нашей линии они сложились, а у дельфина среда обитания слишком простая. Какая задача стоит перед дельфином в океане? Поймать селёдку. Когда у вас стоит задача обмануть селёдку, тут очень много интеллекта не нужно. Акула практически без мозгов с этим справляется. Тоже касается и слонов. Он живёт в безопасности, у него много мозгов, но у него нет задачи. У маленьких животных много проблем в жизни, но они маленькие. Поэтому самые оптимальные, потенциально-разумные существа – это либо другие приматы (шимпанзе, капуцины). У них есть все шансы эволюционировать, если люди себя изживут и освободят экологическую нишу. Если брать не только приматов, то мои фавориты – это еноты, потому что они социальные, они могут жить как на деревьях, так и на земле, у них очень ловки ручки с пальчиками, они всеядные. По всем основным показателям они такие же как наши предки 40-50 млн. лет назад. Если мы из этого состояния дошли до людей, то и они вполне смогут.

 — Мы являемся преградой для эволюции других видов?

 — Да. Мы сейчас заняли все возможные экологические ниши. Для возникновения нужно место и большое стечение обстоятельств. Те же капуцины в Южной Америке так и не стали разумными, или орангутана в Юго-восточной Азии. Там большое количество хороших лесов с множеством фруктов и минимум конкурентов, минимум опасностей и нет никакой надобности дальше эволюционировать. Наши предки всё время попадали в такие неприятности, что они их подталкивали к эволюции, но не настолько мощные, чтобы прям все померли.

Если человек эволюционировал от обезьяны, то почему обезьяны до сих пор остались? Почему не все обезьяны эволюционировали в человека?

— По той же причине, по которой не все рыбы вышли на сушу и стали четвероногими, не все одноклеточные стали многоклеточными, не все земноводные стали рептилиями, не все рептилии стали млекопитающими. По той же причине, по которой не все цветы стали ромашками, не все насекомые — муравьями, не все грибы — белыми, не все вирусы — вирусами гриппа. Каждый вид живых существ уникален и появляется только один раз. Эволюционная история каждого вида определяется множеством разных причин и зависит от бесчисленных случайностей. Совершенно невероятно, чтобы у двух эволюционирующих видов (например, у двух разных видов обезьян) судьба сложилась абсолютно одинаково, и они пришли к одному и тому же результату (например, обе превратились в человека). Это так же невероятно, как то, что два писателя, не сговариваясь, напишут два совершенно одинаковых романа или что на двух разных материках независимо возникнут два совершенно одинаковых народа, говорящие на одном и том же языке.

Сам этот вопрос основан на двух ошибках. Во-первых, он предполагает, что у эволюции есть некая цель, к которой она упорно стремится, или, по крайней мере, некое «главное направление». Некоторые люди думают, что эволюция всегда направлена от простого к сложному. Движение от простого к сложному в биологии называют «прогрессом». Но эволюционный прогресс — это не общее правило, он характерен не для всех живых существ, а только для очень небольшой их части. Многие животные и растения в ходе эволюции не усложняются, а, наоборот, упрощаются — и при этом отлично себя чувствуют. Кроме того, в истории развития жизни на земле гораздо чаще бывало так, что новый вид не заменял старые, а добавлялся к ним. В результате общее число видов на планете (видовое богатство, или биоразнообразие) постепенно росло. Многие виды вымирали, но еще больше появлялось новых. Так и человек — «добавился» к приматам, к другим обезьянам, а не «заменил» их.

Во-вторых, многие люди ошибочно считают, что человек как раз и является той целью, к которой всегда стремилась эволюция. Но биологи не нашли никаких подтверждений этому предположению. Конечно, если мы посмотрим на нашу родословную, то увидим что-то очень похожее на движение к заранее намеченной цели — от одноклеточных к первым животным, потом к первым хордовым, первым рыбам, первым четвероногим, потом к рептилиям, зверозубым ящерам, первым млекопитающим, приматам, обезьянам, человекообразным и, наконец, к человеку. Но если мы посмотрим на родословную любого другого вида — например, комара или дельфина — то увидим точно такое же «целенаправленное» движение, но только не к человеку, а к комару или дельфину.

Кстати, наши родословные с комаром совпадают на всём пути от одноклеточных до примитивных червеобразных животных и только потом расходятся. С дельфином у нас гораздо больше общих предков: наша родословная начинает отличаться от дельфиньей только на уровне древних млекопитающих, а все более древние наши предки одновременно являются и предками дельфина. Нам приятно считать себя «вершиной эволюции», но комар и дельфин имеют не меньше оснований считать вершиной эволюции себя, а не нас. Каждый из ныне живущих видов — такая же вершина эволюции, как и мы. Каждый из них имеет такую же долгую эволюционную историю, каждый может похвастаться множеством разнообразных и удивительных предков.

У человека, конечно, есть кое-что особенное, чего нет у других животных. Например, у нас самый умный мозг и самая сложная система общения (речь). Правда, у любого другого вида живых существ тоже есть хотя бы одно уникальное свойство или сочетание свойств (иначе его просто не считали бы особым видом). Например, гепард бегает быстрее всех зверей и гораздо быстрее нас. Докажите ему, что думать и говорить важнее, чем быстро бегать. Он так не считает. Он с голоду помрет, если обменяет быстрые ноги на большой мозг. Ведь мозгом-то еще нужно научиться пользоваться, нужно наполнить его какими-то знаниями, а для этого нужна культура. Много пройдет времени, прежде чем гепарды научатся извлекать пользу из большого мозга, а кушать хочется сейчас.

Большой мозг, кроме человека, появился в ходе эволюции еще у слонов и китообразных. Но ведь они и сами очень большие, куда больше нас. А в целом эволюция до сих пор очень редко приводила к появлению видов с таким большим мозгом. Ведь этот орган обходится животным очень дорого. Во-первых, мозг потребляет огромное количество калорий, поэтому животному с большим мозгом требуется больше пищи. Во-вторых, большой мозг затрудняет роды: у наших предков, до изобретения медицины, была поэтому очень большая смертность при родах, причем умирали как дети, так и матери. А главное, есть множество способов прекрасно прожить и без большого мозга, чему свидетельством вся живая природа вокруг нас. Требовалось некое уникальное стечение обстоятельств, чтобы естественный отбор стал поддерживать увеличение мозга у тех обезьян, которые стали нашими предками. Ученые, изучающие эволюцию человека, изо всех сил пытаются понять, что это были за обстоятельства, и кое-что им уже удалось выяснить, но это — отдельный разговор.

И последнее: кто-то ведь должен быть первым! Мы — первый вид на этой планете, достаточно сообразительный для того, чтобы задаться вопросом: «Откуда я появился и почему другие животные не стали такими же, как я?» Если бы первыми разумными существами стали муравьи, они бы терзались тем же вопросом. Станут ли другие виды животных разумными в будущем? Если мы, люди, им не помешаем, не истребим их и позволим спокойно эволюционировать, то это не исключено. Может быть, вторым видом разумных существ когда-нибудь станут потомки нынешних дельфинов, или слонов, или шимпанзе.

Но эволюция — ужасно медленный процесс. Чтобы заметить хоть какие-то эволюционные изменения у таких медленно размножающихся и медленно взрослеющих животных, как шимпанзе, нужно наблюдать за ними как минимум несколько веков, а лучше — тысячелетий. Но мы начали наблюдать за шимпанзе в природе лишь несколько десятилетий назад. Даже если бы шимпанзе сейчас действительно эволюционировали в сторону «поумнения», мы просто не сумели бы это заметить. Впрочем, я не думаю, что они это делают. Но вот если бы все люди сейчас переселились из Африки на другие материки, а Африку сделали бы одним огромным заповедником, то в конце концов потомки нынешних шимпанзе, бонобо или горилл вполне могли бы стать разумными. Конечно, это будут вовсе не люди, а другой вид разумных приматов. Только ждать придется очень долго. Может быть, 10 миллионов лет, а может, и все 30.

— Расскажите об основных законах эволюции.

— Основной закон – это сочетание наследственности, изменчивости и дифференциального размножения. Почему происходит эволюция? Объекты, которые способны к дарвиновской эволюции, называют репликаторами. Репликатор – это такой объект, который обладает четырьмя свойствами. Первое – способность к размножению. То есть репликатор должен любыми путями способствовать производству собственных копий – других объектов, похожих на него самого. Второе свойство – изменчивость. Это значит, что копии не должны быть стопроцентно точно похожи на родительский объект. Хотя бы иногда должны возникать какие-то случайные изменения. Третье – наследственность. Это означает, что хотя бы некоторые из этих случайно возникающих отклонений должны быть наследственными, то есть передаваться по наследству следующему поколению... И, наконец, четвертое свойство – зависимость эффективности размножения от наследственных особенностей организма. Это означает, что хотя бы некоторые из наследственных отклонений должны влиять – положительно или отрицательно – на эффективность размножения, то есть на то, сколько своих копий создаст и передаст следующему поколению данный объект.

— Говоря о смертности и возможности выживать, есть ли на планете бессмертные животные? Смерть для чего нам нужна?

— Любое одноклеточное существо – бессмертно. Потому что деление клетки — это не смерть клетки, а они делятся пополам и до бесконечности. Вот как только она начала делиться, это тот же самый индивид, вечный, который в большом количестве причём живёт как два индивида, но уже производное от одного. В одноклеточном мире, понятие индивидуальности очень мутные. Мы смерть изобрели. Это уже многоклеточные животные, когда вот надо было проблему организации многих клеток решать. Изначально жизнь возникла как бессмертное явление. Смерть нужна для обновления, потому что условия меняются и наше нынешнее состояние, оно адекватно вчерашнему дню, а завтрашний день будет другой. И для того, чтобы следующее поколение оказалось адекватным, нужны новые мутации и рекомбинации, а соответственно предыдущее поколение, оно неадекватно и умирает. Строго говоря. Мы тоже бессмертны, у нас есть половые клетки, которые идут в следующее поколение. Сознание не бессмертно, а клетки бессмертны.

Обезьяна встала на задние конечности, а передними потянулась к прекрасному.

По одной из основных версий антропогенеза, в эпоху миоцена глобальное похолодание вытеснило тропические леса саванной и прогнало приматов с деревьев на землю, что, собственно, и поставило их на ноги, освободило руки, позволило изготовлять орудия труда и превратило в "человека разумного". Теперь вирусы прогоняют человека из биосферы, запуская новый виток эволюции в ноосфере. Человек из лазающего и прямоходящего превращается в человека сидящего (перед экраном) – Homo Sedens... Я не утверждаю, что человечество всё перейдет в онлайн, просто эта среда со временем окажется все более привычной и продуктивной для развития собственно человеческих способностей.

 — Зачем людям понадобилось вставать на задние конечности? Видеть дальше? Освободить руки, чтобы изготавливать орудия? Что первичнее?

 — Они никогда ничего не хотели, эволюция происходит не по желанию кого-либо. Эволюция – это статистика выживания. Примерно с 10-7 млн. лет назад леса в Африке стали редеть, климат стал более холодным, лесов стало меньше. В 7 млн. лет у наших предков стоял выбор: вымирание или смена образа жизни. Большая часть вымерла (90%), несколько видов остались жить в лесах (гориллы и шимпанзе) и буквально 1% спустился на землю, сахелантроп. Предыдущие 3 млн. лет (с 10 до 7) они занимались вертикальным лазанием, потому что леса были уже не густые, а размер тела приличный (30-40 кг). Вертикальное лазание – это когда они ходят ногами по ветки, а руками придерживаются за всё вокруг и спина уже почти вертикальная. Они на деревьях приобрели прямохождение, поэтому, когда они стали спускаться на землю им было проще окончательно выпрямиться, нежели перемещаться на четвереньках. На землю они начали спускаться из-за того, что хотели добежать до другого дерева. Количество деревьев становилось меньше, покрытие кронами дошло от 20-60%, т.е. это парк, где нельзя просто по кронам прыгать. Нужно было слезть и добежать до другого дерева, а по пути их ждали: саблезубые тигры, первые гиены, креодонты, которые были хищниками. Нужно было быстро бежать, при этом тащить на себе детёнышей и по пути ещё отбиваться от хищников, а лучше всего это делать руками. В промежутке от 7-4 млн. лет они стали больше передвигаться на задних конечностях – это самые ранние австралопитеки, которые вроде ещё не полностью спустились с деревьев. Питались они полностью в лесу, и мы это из палеонтологии знаем. При этом у них сложилась доброта, взаимопомощь, потому что кто друг другу не помогал в этой “неприятной” саванне, то те вымирали.

— Что такое половой отбор?

— Половой отбор – это очень интересная, специфическая форма естественного отбора, характерная для тех организмов, у которых есть разделение на самцов и самок. Половой отбор – очень яркий механизм, приводящий к весьма впечатляющим результатам. Часто признаки, которые вырабатывались в ходе эволюции для того, чтобы выглядеть привлекательно в глазах какой-нибудь бабочки, например, выглядят привлекательными и в наших глазах тоже. Комбинации ярких красок привлекают не только у бабочек, но и у людей – в силу неких фундаментальных принципов работы нервной системы всех животных... Во многих случаях главная задача самца – привлечь внимание самки. Ведь чтобы эффективно размножиться нужно не только выживать, спасаться от хищников и хорошо питаться, но и найти полового партнера. Причем желательно качественного, с хорошими генами. В противном случае у вас будет слабое потомство... базовая ситуация такова, что мужские возможности к размножению в избытке, а женские в дефиците... Поэтому самцы часто начинают конкурировать между собой за женское внимание, и у них вырабатываются различные адаптации, помогающие побеждать в этой конкурентной борьбе. Например, оружие – рога у оленей или жуков-оленей. Или всевозможные яркие украшения – пятна на крыльях или хвостах. А у самок, наоборот, развивается привередливость. Ведь если за нее так активно конкурируют, ей нужно быть разборчивой, чтобы не ошибиться в выборе самого лучшего партнера. Поэтому, чтобы овладеть такой самкой, самцу приходится прикладывать совершенно невероятные усилия. Особенно ярко это видно у райских птиц или таких замечательных птичек, как шалашники...

Умирает только хилое и слабое, здоровое и сильное всегда выходит победителем в борьбе за существование.

— Наш мозг, который работает именно таким образом, в этом был некий эволюционный смысл или это побочный эффект того, что человек, кроме того, чтобы выжить, вдруг начал задумываться о каких-то совершенно других вещах?

— Это побочный эффект. Наш мозг возник для того, чтобы выживать в нестабильных условиях меняющегося климата африканской Саванны миллион лет назад, а дальше мы уже начали использовать его как нам выгодно. Наши мозги и наше сознание возникли для вполне функциональных, простых целей: выжить и расплодиться. А мы свой эволюционный дар, используем не совсем по назначению, но поскольку мы росли в очень нестабильных условиях, и наш мозг приспособился решать любую проблему с ограничениями. Поэтому мы можем пофилософствовать. У нас в мозге нет закодированных программ, мы каждый раз его строим заново. Ребёнок родился, его мозг можно сравнить с белым листом. Конечно, есть какие-то предпосылки и предрасположенности есть, но в принципе информации так почти нет. Парочка рефлексов. А дальше всё зависит от родителей.

Эволюционная этика объясняет, но не оправдывает наши врожденные склонности. К счастью, эволюция дала человеку еще и разум, и поэтому мы можем и должны подняться над своими биологическими корнями и пересмотреть устаревшие этические рамки, которые эволюция навязала нашим предкам. То, что целесообразно для распространения генов у охотников каменного века, не годится для мыслящего цивилизованного существа. Эволюционная этика предупреждает нас о том, что в нас сидит врожденная склонность делить людей на своих и чужих, и к чужим испытывать отвращение и неприязнь. Мы, как разумные существа, должны это понять и преодолеть.